С 2018 года наркотики и наркополитика вызывают жаркие споры в связи с распространением ВИЧ, влиянием наркотиков на интеллектуальные способности человека, репрессивными уголовными и полицейскими системами, даркнетом и интернетом в целом, хип-хопом и молодежной культурой, и, конечно, футболом и спортом. И вот еще один ракурс: феминизм и наркотики. Казалось бы, эти понятия не связаны между собой, но в своей истории, в своих теоретических и политических подходах они тесно переплетаются.
Первая волна феминизма
Движение за права женщин в конце XIX - начале XX века было очень тесно связано с современной ему наркополитикой и активно вмешивалось в процессы законодательного регулирования производства и распространения наркотиков.
Многие видные борцы за права женщин (Сьюзан Б. Многие видные активистки движения за права женщин (Сьюзан Б. Энтони и Фрэнсис Уиллард в США, Лили Мэй Аткинсон и Кейт Шеппард в Новой Зеландии, Эмилия Рату в Швеции) также участвовали в движениях за воздержание и запрет алкоголя, табака и других психоактивных веществ.
Первая волна феминизма
Движение за права женщин в конце XIX - начале XX века было очень тесно связано с современной ему наркополитикой и активно вмешивалось в процессы законодательного регулирования производства и распространения наркотиков.
Многие видные борцы за права женщин (Сьюзан Б. Многие видные активистки движения за права женщин (Сьюзан Б. Энтони и Фрэнсис Уиллард в США, Лили Мэй Аткинсон и Кейт Шеппард в Новой Зеландии, Эмилия Рату в Швеции) также участвовали в движениях за воздержание и запрет алкоголя, табака и других психоактивных веществ.
Феминистки считали, что употребление алкоголя является причиной физического и эмоционального насилия со стороны мужчин (супругов и отцов) по отношению к женщинам и детям.
Другие аргументы: расходы на выпивку истощают бюджет, негативно влияя на благосостояние семьи. Повальное пьянство приводит к социальным беспорядкам, культурной и моральной деградации, наносит ущерб здоровью нации и ее репутации.
С другой стороны, как утверждают некоторые исследования, употребление алкоголя (как и опиума или табака) было областью законного участия женщин в общественных делах и политике в условиях патриархата. Будучи домохозяйкой, матерью, кормилицей и воспитательницей, женщины обладали властью (относительной и ограниченной частной сферой) и могли высказывать экспертные мнения по вопросам здоровья, ухода, семьи, образования, морали, эмоций и чувств.
Борьба за трезвость, понимаемая именно как забота о здоровье и благополучии нации, позволила сделать женский опыт публичным и тем самым легитимизировать участие женщин во внутренней и международной политике.
В конце XIX - начале XX века вопросам торговли опиумом и другими веществами уделялось большое внимание в колониальных и антиколониальных стратегиях, а женские организации активно участвовали во внутренней и международной наркополитике.
Например, Женский христианский союз умеренности, основанный в 1873 году в США, к началу XX века уже имел отделения в 52 странах мира. Он боролся за запрет табака и алкоголя, а также за политические права женщин.
Другие аргументы: расходы на выпивку истощают бюджет, негативно влияя на благосостояние семьи. Повальное пьянство приводит к социальным беспорядкам, культурной и моральной деградации, наносит ущерб здоровью нации и ее репутации.
С другой стороны, как утверждают некоторые исследования, употребление алкоголя (как и опиума или табака) было областью законного участия женщин в общественных делах и политике в условиях патриархата. Будучи домохозяйкой, матерью, кормилицей и воспитательницей, женщины обладали властью (относительной и ограниченной частной сферой) и могли высказывать экспертные мнения по вопросам здоровья, ухода, семьи, образования, морали, эмоций и чувств.
Борьба за трезвость, понимаемая именно как забота о здоровье и благополучии нации, позволила сделать женский опыт публичным и тем самым легитимизировать участие женщин во внутренней и международной политике.
В конце XIX - начале XX века вопросам торговли опиумом и другими веществами уделялось большое внимание в колониальных и антиколониальных стратегиях, а женские организации активно участвовали во внутренней и международной наркополитике.
Например, Женский христианский союз умеренности, основанный в 1873 году в США, к началу XX века уже имел отделения в 52 странах мира. Он боролся за запрет табака и алкоголя, а также за политические права женщин.
Причем обе "новостные повестки дня" были неразрывно связаны: считалось, что только получив полные политические права, женщины смогут действительно эффективно решать вопросы общественной морали и здоровья.
Кристабель Панкхерст, одна из самых известных суфражисток Англии, утверждала примерно то же самое, когда писала, что для искоренения проституции (еще одного мужского греха) женщины должны получить право голоса.
Эта риторика была повсеместной и политически эффективной. Женские организации, занимавшиеся проблемами наркотиков и другими социальными проблемами, получили признание на национальном и международном уровне. Им удалось стать важными источниками экспертизы в тех социальных сферах, которыми они занимались.
Женское движение за трезвость и воздержанность было очень сильным.
Например, в Новой Зеландии, первой стране в мире, предоставившей женщинам право голоса (в 1893 году), именно местное отделение WCTU было самой влиятельной и многочисленной суфражистской организацией.
Современные феминистские исследователи Аннемике ван Дренс и Франциска де Хаан из Нидерландов считают, что женские организации, борющиеся против социальных бед, изобрели и применили на практике новый тип власти на национальном и международном уровнях - так называемую "власть заботы".
Кристабель Панкхерст, одна из самых известных суфражисток Англии, утверждала примерно то же самое, когда писала, что для искоренения проституции (еще одного мужского греха) женщины должны получить право голоса.
Эта риторика была повсеместной и политически эффективной. Женские организации, занимавшиеся проблемами наркотиков и другими социальными проблемами, получили признание на национальном и международном уровне. Им удалось стать важными источниками экспертизы в тех социальных сферах, которыми они занимались.
Женское движение за трезвость и воздержанность было очень сильным.
Например, в Новой Зеландии, первой стране в мире, предоставившей женщинам право голоса (в 1893 году), именно местное отделение WCTU было самой влиятельной и многочисленной суфражистской организацией.
Современные феминистские исследователи Аннемике ван Дренс и Франциска де Хаан из Нидерландов считают, что женские организации, борющиеся против социальных бед, изобрели и применили на практике новый тип власти на национальном и международном уровнях - так называемую "власть заботы".
Вторая волна феминизма
Некоторые женщины из второй волны феминистского движения также интересовались проблемой психоактивных веществ и их употребления.
1960-1970-е годы в США стали эпохой бензодиазепинов. Особой популярностью пользовался валиум (диазепам) - седативный препарат, назначаемый при тревоге, страхах, нарушениях сна, неврозах, эмоциональном напряжении и раздражительности, но при длительном приеме он вызывает привыкание. Однако в то время валиум считался относительно безопасным препаратом, и врачи охотно выписывали его своим пациенткам (чаще всего домохозяйкам).
По некоторым данным, до трети всех женщин в США в то время принимали бензодиазепины. Феминистки называли валиум транквилизатором для женщин. По их мнению, столь широкое применение препарата означало, что женщины находятся в некомфортных условиях: заперты дома, эмоционально и физически перегружены, устают и испытывают стресс.
Неудивительно, что многие из них страдают от тревоги, бессонницы и раздражительности. Причина нездорового состояния женщин - патриархальная организация общества, которая ущемляет и ограничивает их права, их активность, их покой.
Но валиум не меняет ситуацию - он лишь делает незаметным само угнетение и позволяет справляться с его негативными последствиями. Феминистки рассматривали бензодиазепины как своего рода машину ложного сознания, работающую на сохранение патриархата. Поэтому распространение валиума стало важным объектом феминистской критики.
Некоторые женщины из второй волны феминистского движения также интересовались проблемой психоактивных веществ и их употребления.
1960-1970-е годы в США стали эпохой бензодиазепинов. Особой популярностью пользовался валиум (диазепам) - седативный препарат, назначаемый при тревоге, страхах, нарушениях сна, неврозах, эмоциональном напряжении и раздражительности, но при длительном приеме он вызывает привыкание. Однако в то время валиум считался относительно безопасным препаратом, и врачи охотно выписывали его своим пациенткам (чаще всего домохозяйкам).
По некоторым данным, до трети всех женщин в США в то время принимали бензодиазепины. Феминистки называли валиум транквилизатором для женщин. По их мнению, столь широкое применение препарата означало, что женщины находятся в некомфортных условиях: заперты дома, эмоционально и физически перегружены, устают и испытывают стресс.
Неудивительно, что многие из них страдают от тревоги, бессонницы и раздражительности. Причина нездорового состояния женщин - патриархальная организация общества, которая ущемляет и ограничивает их права, их активность, их покой.
Но валиум не меняет ситуацию - он лишь делает незаметным само угнетение и позволяет справляться с его негативными последствиями. Феминистки рассматривали бензодиазепины как своего рода машину ложного сознания, работающую на сохранение патриархата. Поэтому распространение валиума стало важным объектом феминистской критики.
Некоторые феминистки, напротив, рассматривали запрещенные вещества как потенциальных союзников в борьбе против патриархального контроля и культурной гегемонии мужских ценностей. Андреа Дворкин, одна из самых известных и радикальных представительниц феминизма второй волны, в своей первой книге "Ненависть к женщине" (1974) писала, что с помощью употребления психоактивных веществ, радикальных политических действий и открытой сексуальности (Дворкин не скрывала своего лесбиянства) можно избавиться от патриархальных и буржуазных установок сознания.
Женщин следует уподобить средневековым ведьмам, которые не только контролировали производство и потребление наркотиков (анальгетиков, галлюциногенов, органических амфетаминов), но и использовали их для организации оргий и превращения в животных.
В конце концов, контроль над веществами - это также контроль над телесностью, сознанием и сексуальностью. В утопическом обществе Дворкина, однако, контроль (с точки зрения репрессивной патриархальной власти) упраздняется полностью: люди могут свободно заниматься сексом с животными, старики - с детьми, все становятся андрогинами и принимают любые психоактивные вещества, какие захотят.
Однако впоследствии Дворкин переосмыслила свое отношение к контролю и запретам и сама стала возглавлять феминистскую кампанию против порнографии и коммерческого секса, и тема наркотиков больше не затрагивалась.
Но она получила дальнейшее развитие со стороны ее оппонентов.
Женщин следует уподобить средневековым ведьмам, которые не только контролировали производство и потребление наркотиков (анальгетиков, галлюциногенов, органических амфетаминов), но и использовали их для организации оргий и превращения в животных.
В конце концов, контроль над веществами - это также контроль над телесностью, сознанием и сексуальностью. В утопическом обществе Дворкина, однако, контроль (с точки зрения репрессивной патриархальной власти) упраздняется полностью: люди могут свободно заниматься сексом с животными, старики - с детьми, все становятся андрогинами и принимают любые психоактивные вещества, какие захотят.
Однако впоследствии Дворкин переосмыслила свое отношение к контролю и запретам и сама стала возглавлять феминистскую кампанию против порнографии и коммерческого секса, и тема наркотиков больше не затрагивалась.
Но она получила дальнейшее развитие со стороны ее оппонентов.
Например, Энни Спринкл - секс-позитивная феминистка, которая была стриптизершей, секс-работницей, порноактрисой, издателем порнографического журнала, писателем, режиссером и т. д. В 1999 году ее пригласили выступить на конференции, посвященной химии искусства, галлюциногенам и творчеству. Готовясь к выступлению, Спринкл написала эссе о том, как употребление различных психоактивных веществ (ЛСД, псилоцибиновых грибов, мескалина, МДМА, кетамина, аяхуаски и т. д.) изменило ее сексуальность.
Она считала, что наркотики во время секса используются не столько как афродизиаки, сколько как инструменты для расширения границ собственного сознания и чувственности и получения нового опыта и знаний о своей сексуальности, телесности и взаимодействии с партнерами/партнершами.
Спринкл соглашается, что биохимические эффекты секса во многом схожи с эффектами от приема психоактивных веществ. Таким образом, сам секс - это своего рода наркотик, а наркотики влияют на сексуальность и телесность.
Третья волна феминизма
Работы феминисток третьей волны широко и продуктивно анализируют запрещенные вещества. Британская киберфеминистка Сэди Плант написала книгу о наркотиках как тайном удовольствии, фантазии европейского Просвещения. Она постоянно вытесняет наркотики, только для того, чтобы затем вновь оказаться в центре культурного и политического дискурса. Американская исследовательница Авиталь Ронелл разработала концепцию наркоанализа литературных текстов.
Она считала, что наркотики во время секса используются не столько как афродизиаки, сколько как инструменты для расширения границ собственного сознания и чувственности и получения нового опыта и знаний о своей сексуальности, телесности и взаимодействии с партнерами/партнершами.
Спринкл соглашается, что биохимические эффекты секса во многом схожи с эффектами от приема психоактивных веществ. Таким образом, сам секс - это своего рода наркотик, а наркотики влияют на сексуальность и телесность.
Третья волна феминизма
Работы феминисток третьей волны широко и продуктивно анализируют запрещенные вещества. Британская киберфеминистка Сэди Плант написала книгу о наркотиках как тайном удовольствии, фантазии европейского Просвещения. Она постоянно вытесняет наркотики, только для того, чтобы затем вновь оказаться в центре культурного и политического дискурса. Американская исследовательница Авиталь Ронелл разработала концепцию наркоанализа литературных текстов.
Она также ввела понятие "быть под наркотиками": его суть в том, что "трезвости" как таковой не существует, а существовать - значит в принципе находиться под влиянием различных наркотиков: веществ, идеологий, товаров, рекламных образов, коммуникации, технологий, социальности.
Среди многочисленных квир- и феминистских исследований наркотиков и наркополитики, пожалуй, самым известным является "Testo Junkie: секс, наркотики и биополитика" трансгендерного теоретика Пола Пресиадо. По его мнению, мы живем в обществе, в котором политика и власть переплетены и воплощены в химических формулах, гормонах, биотехнологиях и порнографических изображениях.
Виртуальный секс, пластическая хирургия, генная инженерия, репродуктивные технологии, изменение пола, биомодификация, антропогенная трансформация климата планеты...Мы живем в кибернетическом, мутантном мире, где все конструируется и производится с помощью символических и материальных объектов.
Само тело, гендер и сексуальность становятся не просто объектами социоматериального конструирования, но полями тактик, стратегий и конфликтов, которые прочерчивают линии эмансипации и линии нового контроля. Соответственно, главный политический вопрос заключается в том, кто обладает властью контролировать и управлять потоками субстанций.
Среди многочисленных квир- и феминистских исследований наркотиков и наркополитики, пожалуй, самым известным является "Testo Junkie: секс, наркотики и биополитика" трансгендерного теоретика Пола Пресиадо. По его мнению, мы живем в обществе, в котором политика и власть переплетены и воплощены в химических формулах, гормонах, биотехнологиях и порнографических изображениях.
Виртуальный секс, пластическая хирургия, генная инженерия, репродуктивные технологии, изменение пола, биомодификация, антропогенная трансформация климата планеты...Мы живем в кибернетическом, мутантном мире, где все конструируется и производится с помощью символических и материальных объектов.
Само тело, гендер и сексуальность становятся не просто объектами социоматериального конструирования, но полями тактик, стратегий и конфликтов, которые прочерчивают линии эмансипации и линии нового контроля. Соответственно, главный политический вопрос заключается в том, кто обладает властью контролировать и управлять потоками субстанций.
"Алкоголь, табак, гашиш, кокаин или морфий, как и эстрогены и андрогены, не являются ни синтетическими туннелями для бегства от реальности, ни простыми связями между точкой А и точкой Б. Скорее, это технологии субъективации, микротехнологии сознания, химические протезы, на основе которых будут создаваться новые методы определения границ человеческой узнаваемости. Современная субъективность - это управление собственной интоксикацией в химически вредной среде".
- Пол Пресиадо. Testo Junkie: Секс-наркотики и биополитика, The Feminist Press at CUNY, 2013.
Пресиадо написал свою книгу как отчасти практический телесный ответ на сформулированный выше вопрос. Работая над текстом, он начал употреблять купленный на черном рынке тестостерон, действие которого он сравнивает с ощущениями после кокаина и амфетамина. Гормон меняет не только телесность и сексуальность автора, но и его социально-гендерный статус, превращая его в ренегата официальной бинарной системы гендерных идентичностей.
Во время перехода и написания книги Пресиадо находился как бы между и вне категорий женского и мужского. Важно также, что этот процесс никак не был официально зарегистрирован.
Этим жестом Пресиадо пытается показать двойственный статус психоактивных веществ в фармакопорнографическом обществе. С одной стороны, они выступают как механизм биополитического контроля: социальные институты могут запретить или заставить человека потреблять психоактивные вещества (гормоны и наркотики, между которыми не всегда можно провести грань), в зависимости от того, что необходимо для нормализации. С другой стороны, борьба за власть оказывается и борьбой за контроль над доступом к различным веществам.
Государство и капитализм пытаются установить свою монополию в этой сфере, а биохакеры, трансгендеры, наркоманы и другие бунтари фармакопорнографического мира модифицируют свое тело, сексуальность, пол, сознание с помощью различных веществ и техник.
Они пытаются выйти из-под контроля господствующего порядка, используя и переприсваивая его инструменты.
Современный феминизм и теория квира анализируют наркотики ситуативно, рассматривая их действие не само по себе, а в конкретных контекстах.
Психоактивные вещества могут быть инструментами для исследования сознания и сексуальности, способом трансформации телесности и гендерной идентичности, но могут выступать и как механизмы контроля.
В общем, как всегда: все сложно - и в феминистском анализе наркотиков нет простых решений.
Но если вам предлагают две таблетки на выбор, берите ту, что с квир-феминистским уклоном.
Государство и капитализм пытаются установить свою монополию в этой сфере, а биохакеры, трансгендеры, наркоманы и другие бунтари фармакопорнографического мира модифицируют свое тело, сексуальность, пол, сознание с помощью различных веществ и техник.
Они пытаются выйти из-под контроля господствующего порядка, используя и переприсваивая его инструменты.
Современный феминизм и теория квира анализируют наркотики ситуативно, рассматривая их действие не само по себе, а в конкретных контекстах.
Психоактивные вещества могут быть инструментами для исследования сознания и сексуальности, способом трансформации телесности и гендерной идентичности, но могут выступать и как механизмы контроля.
В общем, как всегда: все сложно - и в феминистском анализе наркотиков нет простых решений.
Но если вам предлагают две таблетки на выбор, берите ту, что с квир-феминистским уклоном.